На чужой территории
Сегодня мне вдруг захотелось поговорить о выборе. О том выборе,
который человек делает в своей жизни: следовать сердцу или разуму,
обстоятельствам и прочим твердым и реальным вещам... Такой выбор
встает не часто, но он определяет многое. Такой выбор встает не
перед всеми, а только перед темми, кто ДВИЖЕТСЯ! И почти никто не
делает выбор в сторону эфемерного "сердца". Даже те, кто
его слышат. Почему так? Слабость. Особая слабость. На санскрите
она называется "страшным" словом хридая-даурбальям...
А на русском: "не способность противопоставить внешним обстоятельствам
внутреннюю твердость". Почему неспособность? Да потому что
этой твердости зачастую просто нет! :( Никто не раждается со встроенным
стальным стержнем внутри, который ничто снаружи не погнет и не сломает.
Такой стержень закаляется со временем и по своим законам. И именно
у тех, кто сумел стать внутренне твердым, готовым следовать за своим
сердцем независимо от обстоятельств, тот продолжает двигаться вперед.
Остальные зависают в своем развитии. И очень важно именно тогда,
когда "внутренняя сталь" еще не "заколилась",
получить правильную поддержку из вне. Именно такие люди, вовремя
получившие поддержку, достигают цели. Но сегодня я хочу поговорит
не о поддержке, а о другом аспекте "закаливания" своего
"стержня". О выборе территории. На чужой территории невозможно
развиваться в том направлении, куда зовет вас ваше сердце. А значит,
первое что должен сделать человек, идущий по пути - это покинуть
чужую территорию... И я хочу проиллюстрировать эту мысль замечательным
рассказом Курта Воннегута: "Олень на заводской территории".
Может, будет не совсем понятно, как связаны этот рассказа и то,
о чем я говорю, но все равно прочитайте. Мне этот рассказ очень
хорошо "лег" на текущие жизненные обстоятельства, так
что захотелось с вами поделиться.
Гигантские черные трубы Айлиумских заводов Федеральной корпорации
окутывали едким дымом и копотью мужчин и женщин, выстроившихся в
длинную очередь перед красным кирпичным корпусом управления по найму
рабочей силы. Стояло лето. Заводы Айлиума, второе по величине промышленное
предприятие в Америке, увеличивали штат на одну треть в связи с
новыми заказами на вооружение. Каждые десять минут полисмен из службы
охраны компании открывал дверь управления, выпуская из кондиционированного
помещения струю прохладного воздуха и впуская внутрь трех новых
кандидатов.
- Следующие трое, - объявил полисмен.
После четырехчасового ожидания в комнату был допущен и человек
лет под тридцать, среднего роста, с удивительно юным лицом, которое
он пытался замаскировать с помощью очков и усов.
- Сверловщик, мэм, - определил свою специальность первый.
- Пройдите к мистеру Кормоди, кабина семь, - сказала секретарша.
- Пластическая прессовка, мисс, - назвался второй.
- Пройдите к мистеру Хойту, кабина два, - ответила она.
- Специальность? - обратилась она к вежливому молодому человеку
в помятом костюме. - Фрезеровка? Сборка?
- Писание, - ответил он. - Все виды писания.
- Вы имеете в виду рекламу и информацию?
- Да, я имею в виду это.
Она поглядела на него с сомнением.
- М-м, не знаю. Мы не объявляли о найме на эту специальность. Ведь
вы не можете работать за станком, не так ли?
- За пишущей машинкой, - шутливо ответил он.
Секретарша была серьезной молодой женщиной.
- Компания не нанимает стенографистов мужского пола, - сказала
она без тени юмора. - Пройдите к мистеру Диллингу, кабина двадцать
шесть. Возможно, он знает о какой-нибудь вакансии в отделе рекламы
и информации.
Он поправил галстук, одернул пиджак. Он выдавил из себя улыбку,
подразумевавшую, что он интересуется работой на заводах от нечего
делать. Он проследовал в кабину двадцать шесть и протянул руку мистеру
Диллингу - по виду его ровеснику.
- Мистер Диллинг, меня зовут Дэвис Поттер. Я хотел бы узнать, что
у вас имеется по части рекламы и информации.
Мистер Диллинг, стреляный воробей во всем, что касалось молодых
людей, пытавшихся скрыть за внешним безразличием горячее желание
получить работу, был вежлив, но непроницаем.
- Ну, боюсь, что вы выбрали неудачное время, мистер Поттер. В этой
области, как вам, вероятно, известно, очень жесткая конкуренция,
и в данный момент мы едва ли можем что-либо предложить.
Дэвид кивнул.
- Понимаю.
У него совсем не было опыта по части того, как добиваются работы
в большой организации.
- Но садитесь, мистер Поттер.
- Благодарю вас. - Он посмотрел на часы. - Мне вскоре придется
вернуться в газету.
- Вы работаете в газете в этих местах?
- Да. Я издаю еженедельный выпуск в Дорсете, в десяти милях от
Айлиума.
- У вас семья? - любезно осведомился мистер Диллинг.
- Да. Жена, два мальчика и две девочки.
- Какая славная, большая, хорошо уравновешенная семья, - сказал
мистер Диллинг. - И при этом вы так молоды.
- Мне двадцать девять, - ответил Дэвид. Он улыбнулся. - Мы как-то
не планировали ее такой большой. Они близнецы. Сначала мальчики,
а затем, несколько дней тому назад, появились две девочки.
- Что вы говорите! - изумился мистер Диллинг. Он подмигнул: - С
такой семьей поневоле задумаешься о спокойном, обеспеченном будущем,
а?
Эта реплика прозвучала как бы мимоходом.
- Вообще-то говоря, - заметил Дэвид, - мы довольны. Что же касается
обеспеченности - может быть, я себе и льщу, но мне кажется, что
тот административный и журналистский опыт, который я приобрел, издавая
газету, может кое-чего стоить в глазах соответствующих людей, если
с газетой что-нибудь произойдет.
- Один из больших недостатков в этой стране, - философским тоном
изрек Диллинг, сосредоточенно зажигая сигарету, - это недостаток
в людях, умеющих вести дела, готовых взять на себя ответственность
и добиваться их осуществления. Можно лишь пожелать, чтобы у нас
в отделе рекламы и информации были более широкие возможности, нежели
те, что мы имеем. Заметьте, там важная, интересная работа, но я
не знаю, что бы вы сказали о начальном окладе.
- Ну я просто хотел бы узнать, чем это пахнет, как обстоят дела.
Понятия не имею, какой оклад могла бы назначить компания человеку
вроде меня, с моим опытом.
- Вопрос, который обычно задают люди вроде вас, заключается в следующем:
как высоко и как быстро я могу подняться? А ответить на него можно
так: предел для человека с волей и творческой жилкой - небеса. Подниматься
такой человек может быстро или медленно в зависимости от того, как
он готов работать и что способен вложить в работу. С человеком вроде
вас мы могли бы начать, ну, скажем, с сотни долларов в неделю.
- Я думаю, человек мог бы содержать на это семью, пока не получит
повышения, - сказал Дэвид.
- Работа в нашем отделе рекламы покажется вам почти такой же, как
та, что вы делаете сейчас. У наших специалистов высокий уровень
подготовки и редактирования материалов, а в газетах наши рекламные
выпуски не бросают в мусорные корзины. Наши люди - профессионалы
и пользуются заслуженным уважением как журналисты. - Он поднялся
со стула. - У меня сейчас одно небольшое дельце - оно отнимет минут
десять, не больше. Не могли бы вы подождать? И я охотно продолжу
наш разговор.
Диллинг вернулся в свою кабину через три минуты.
- Только что звонил Лу Флэммер, начальник отдела рекламы. Ему требуется
новый стенографист. Лу - это личность. Он здесь всех очаровал. Сам
старый газетчик, он, наверно, там и приобрел это умение обходиться
со всеми с такой легкостью. Просто чтобы провентилировать его настроение,
я рассказал ему о вас. Нет, я вовсе не хотел вас к чему-либо обязывать
- просто сказал, о чем мы с вами говорили, о том, что вы присматриваетесь.
И угадайте, что сказал Лу?
- Когда завтра ты вернешься из больницы домой, - говорил по телефону
жене Дэвид Поттер, - ты вернешься к состоятельному гражданину, заколачивающему
по сто десять долларов в неделю, подумай - каждую неделю! Я только
что получил нагрудный знак и прошел медицинский осмотр.
- О? - отозвалась удивленная Нэн. - Это произошло ужасно быстро,
не так ли? Я не думала, что ты бросишься в это с места в карьер.
- Через год мне будет тридцать, Нэн.
- Ну и что?
- Это слишком много, чтобы начинать карьеру в промышленности. Тут
есть ребята в моем возрасте, проработавшие уже по десять лет. Здесь
суровая конкуренция, а через год она будет еще страшнее. И кто знает,
будет ли Джейсон через год еще интересоваться газетой? - Эд Джейсон
был помощник Дэвида, недавно окончивший колледж, и его отец собирался
приобрести для него газету. - И это место в отделе рекламы через
год будет занято, Нэн. Нет, переходить надо теперь - сегодня.
Нэн вздохнула.
- Наверное. Но это непохоже на тебя. Для некоторых заводы - прекрасное
место: они процветают в этой среде. Но ты всегда был таким независимым...
И ты любишь свою газету.
- Люблю, - сказал Дэвид, - и мне до слез жаль расставаться с ней.
Но теперь это ненадежно - детям нужно дать образование и все прочее.
- Но, милый, - возразила Нэн, - газета приносит деньги.
- Она может лопнуть вот так, - отозвался Дэвид, прищелкнув пальцами.
- Может появиться ежедневная со вкладышем "Новости Дорсета",
и тогда... А что будет через десять лет?
- А что будет через десять лет на заводах? Что вообще будет через
десять лет где бы то ни было?
- Я охотнее поручусь, что заводы останутся на месте. Я не имею
права больше рисковать, Нэн, теперь, когда на мне лежит ответственность
за большую семью.
- Дорогой, семья не будет счастливой, если ты не сможешь заниматься,
чем хочешь. Я все же хотела бы, чтобы ты дождался, пока маленькие
и я будем дома и ты к ним чуть-чуть попривыкнешь. Я чувствую, что
тебя вынуждает к этому страх.
- Да нет же, нет, Нэн. Поцелуй за меня покрепче маленьких. Мне
пора идти представляться моему новому начальнику.
Дэвид прицепил нагрудный знак к лацкану пиджака, вышел из больничного
корпуса и ступил на раскаленный асфальт заводской территории, огражденной
от внешнего мира колючей проволокой. Из обступивших его цехов доносился
глухой, монотонный грохот. От места, где он стоял, веером расходились
четыре запруженные, уходящие в бесконечность улицы.
Он обратился к одному из прохожих, спешившему не так отчаянно,
как другие:
- Не подскажете ля вы мне, как найти корпус тридцать один, кабинет
мистера Флэммера?
Человек, которого он остановил, был стар; в глазах его светились
радостные огоньки. Казалось, старик испытывал от лязга, удушливых
запахов и нервной подвижности, царившей на территории, не меньшее
наслаждение, чем Дэвид от ясного парижского апреля. Он покосился
сначала на нагрудный знак Дэвида, затем на его лицо.
- Только приступаете, так ведь?
- Да, сэр. Мой первый день.
- Что вы об этом знаете? - Старик с немым удивлением покачал головой
и подмигнул. - Только приступаете... Корпус тридцать один? Ну, сэр,
когда я впервые вышел на работу в 1899-м, корпус тридцать один был
виден отсюда; между нами и им лежала только грязь, сплошные болота
грязи. А теперь все застроено. Видите вон ту цистерну, за четверть
мили отсюда? За ней начинается Семнадцатая авеню, вы проходите его
почти до конца, затем переходите линию и... Только приступаете,
а? Я ветеран. Пятьдесят лет на заводах, да, сэр, - заявил он с гордостью
и повел Дэвида по нескончаемым проездам и авеню, через железнодорожные
линии, по рельсам и туннелям, сквозь цехи, переполненные плюющими,
хныкающими, скулящими, рычащими машинами, коридорами с зелеными
стенами и черными рядами нумерованных дверей.
- Больше уже никто не может похвастать пятидесятилетним стажем,
- с сожалением говорил старик. - В наши дни нельзя выходить на работу,
пока тебе не исполнилось восемнадцать, а когда тебе стукнет шестьдесят
пять, приходится уходить на пенсию.
Старик указал на дверь.
- Вот кабинет Флэммера. Не открывай рта, пока не разберешься, кто
есть кто и что они думают. Желаю удачи!
Лу Флэммер оказался низкорослым толстым человеком чуть старше тридцати.
Он лучезарно улыбнулся Дэвиду.
- Чем могу быть полезен?
- Я Дэвид Поттер, мистер Флэммер.
Рождественская благость Флэммера моментально поблекла. Он откинулся
назад, водрузил ноги на стол и засунул сигару, которую до этого
прятал в кулаке, в свой огромный рот.
- Черт, я подумал, что вы шеф бойскаутов. - Он бросил взгляд на
настольные часы, вмонтированные в миниатюру новейшей автоматической
посудомойки с фирменным знаком компании. - Сегодня у бойскаутов
экскурсия на заводы. Должны были подойти сюда пятнадцать минут назад.
Я должен рассказать им о движении бойскаутов и промышленности. Пятьдесят
шесть процентов служащих федерального аппарата в детстве были бойскаутами.
Дэвид засмеялся, но тотчас обнаружил, что смеется он один, и замолчал.
- Внушительная цифра, - сказал он.
- Поистине, - назидательно заключил Флэммер. - Кое-что значит и
для бойскаутов, и для промышленности. Теперь, прежде чем показать
вам ваше рабочее место, я должен объяснить систему нормировочных
сводок. Диллинг говорил вам об этом?
- Что-то не припомню. Сразу такая уйма информации...
- Ну в этом нет ничего трудного, - сказал Флэммер. - Каждые шесть
месяцев на вас составляется нормировочная сводка для того, чтобы
мы, да и вы сами, могли получить представление о достигнутом вами
прогрессе. Три человека, имеющих непосредственное отношение к вашей
работе, независимо друг от друга дают оценку вашей производственной
деятельности; затем все данные суммируются в одну сводку - с копиями
для вас, меня и отдела по найму и оригиналом для директора по рекламе
и информации. Это в высшей степени полезно для всех, прежде всего
для вас, если вы сумеете взглянуть на это правильно. - Он помахал
нормировочной сводкой перед носом Дэвида. - Видите? Графы для внешнего
вида, лояльности, исполнительности, инициативы и далее в таком роде.
Вы тоже будете составлять нормировочные сводки на других сотрудников.
Замечу, что дающий оценку остается анонимным.
- Понимаю. - Дэвид почувствовал, что краснеет от возмущения. Он
пытался побороть это ощущение, внушая себе, что его реакция не более
чем реакция отставшего от жизни провинциала и что ему следует научиться
мыслить в категориях больших, эффективных рабочих групп.
- Теперь относительно оплаты, Поттер, - продолжал Флэммер, - с
вашей стороны будет совершенно бессмысленно приходить ко мне и просить
о повышении. Это делается на основе нормировочных сводок и кривой
заработной платы. - Он порылся в ящиках и извлек оттуда график,
который и разложил на столе. - Вам сколько лет?
- Двадцать девять, - ответил Дэвид, стремясь разглядеть размеры
заработной платы, указанные на краю графика.
Флэммер заметил это и намеренно прикрыл эту сторону рукой.
- Угу. - Помусолив конец карандаша, он вывел на графике маленькое
"х" по соседству с кривой. - Вот вы где.
Дэвид всмотрелся в отметку и затем проследовал взглядом по кривой,
через маленькие бугорки, покатые склоны, вдоль пустынных плато,
пока она внезапно не прервалась у черты, обозначавшей предельный
возраст шестьдесят пять лет. График не предусматривал нерешенных
вопросов и был глух к апелляциям. Дэвид оторвал от него взгляд и
обратился к человеку, с которым ему предстояло иметь дело.
- Мистер Флэммер, вы ведь когда-то издавали еженедельную газету?
Флэммер рассмеялся.
- В дни моей наивной молодости, Поттер, я был идеалистом: я печатал
объявления, собирал сплетни, готовил набор и писал передовицы, которые
должны были спасти мир - ни больше ни меньше, черт побери!
Дэвид понимающе улыбнулся.
Задребезжал телефон.
- Да? - спросил Флэммер чарующе мягким голосом. - Да. Вы шутите?
Где? В самом деле - это не утка? Ну хорошо, хорошо. Боже мой! И
в самый неподходящий момент. У меня здесь никого нет, а я не могу
отлучиться из-за этих чертовых бойскаутов. - Он положил трубку.
- Поттер - вот ваше первое задание. По территории бродит олень!
- Олень?!
- Не знаю, как он сюда забрался, но он на территории. Сейчас его
окружили около металлургической лаборатории. - Он встал и забарабанил
пальцами по столу. - Убийство! Эта история облетит всю страну, Поттер.
Учтите фактор человеческого интереса! Первые полосы! И как на грех
именно сегодня Элу Тэппину приспичило ехать на Аштамбульские заводы
- снимать новый вискозиметр, который там собрали. Ну ладно, я вызову
фотографа из города, и он найдет вас у металлургической лаборатории.
Вы собираете факты и следите, чтобы он сделал соответствующие снимки
- о'кэй?
Он вывел Дэвида в холл.
- Возвращайтесь тем же путем, что пришли, только у цеха фрикционных
двигателей свернете не направо, а налево, пройдете через корпус
гидротехники, затем сядете на одиннадцатый автобус, и он доставит
вас прямо на место. Когда соберете факты и снимки, мы представим
их на одобрение юридическому отделу, службе безопасности компании,
директору по рекламе и информации - и в типографию. Берите ноги
в руки. Олень не на складе - он не станет вас дожидаться.
Еще не до конца опомнившись, Дэвид прошмыгнул через холл, выскочил
наружу и двинулся в путь, с трудом продираясь в густом встречном
потоке. Он шел и шел, а в его голове сталкивалось, отскакивало,
клубилось: Флэммер, корпус 31; олень, металлургическая лаборатория;
фотограф Эл Тэппин. Нет. Эл Тэппин в Аштамбуле. Городской фотограф
Флэнни. Нет. Мак-Кэммер. Нет, Мак-Кэммер - новый начальник. Пятьдесят
шесть процентов скаутов. Олень у лаборатории вискозиметров. Нет.
Вискозиметр в Аштамбуле. Позвонить новому начальнику Дэннеру и получить
точные указания. Трехнедельный отпуск после пятнадцати лет работы.
Новый начальник не Дэннер. Как бы то ни было, новый начальник в
корпусе 319. Нет. Фэннер в корпусе 39981893319.
С трудом выбравшись из тупика, он остановил какого-то прохожего
и спросил, не слышал ли тот об олене, пробравшемся на территорию
заводов. Человек покачал головой и странно посмотрел на Дэвида.
- Мне сказали, что он рядом с лабораторией, - пояснил Дэвид более
спокойным тоном.
- Рядом с какой лабораторией? - спросил человек.
- Вот этого я точно не знаю, - ответил Дэвид. - Их здесь несколько?
- Лаборатория испытания материалов? Красителей? Изоляции? Химическая?
- подсказывал человек.
- Нет, ни с одной из тех, что вы назвали, - сказал Дэвид.
- Ну я мог бы весь день перечислять лаборатории и не назвать ту,
что вы ищете. Извините, мне надо бежать. Вы случайно не знаете,
в каком корпусе помещается дифференциальный анализатор?
- Простите, не знаю, - сказал Дэвид.
Он остановил еще нескольких прохожих, и никто из них никогда не
слышал об олене. Мощный поток идущих увлекал Дэвида то вправо, то
влево, относил назад, выбрасывал, втягивал обратно, цель его лихорадочного
движения все больше и больше затуманивалась в его мозгу, замещаясь
механическим рефлексом самосохранения.
Наугад выбрав какое-то здание, он зашел внутрь на мгновенье передохнуть
от изнуряющего летнего зноя и был тотчас же оглушен лязгом и скрежетом
железных пластин, принимавших самые невероятные очертания под ударами
гигантских молотов, таинственно опускавшихся откуда-то сверху, из
дыма, пыли и копоти. У двери на деревянной скамье сидел волосатый,
атлетического сложения человек, наблюдая за тем, как подъемный кран
переворачивает в воздухе тяжелую стальную решетку.
Подойдя к нему вплотную, Дэвид постучал по плечу:
- Тут где-нибудь есть телефон?
Рабочий кивнул. Приложив сложенные ладони к уху Дэвида, он прокричал:
- Вверх по... и сквозь... - Громыхнул опустившийся молот. - Затем
налево и идите до... - Кран над головой сбросил груду стальных пластин.
- ...будет прямо перед вами. Упретесь в нее.
Со звоном в ушах Дэвид вышел на улицу и попытал счастья у другой
двери. За ней царили тишина и кондиционированный воздух. Он стоял
в коридоре возле демонстрационного зала, где несколько человек рассматривали
какой-то ящик со множеством дисков и переключателей, ярко освещенный
и водруженный на вращающейся платформе.
- Извините, мисс, - обратился он к секретарше, - откуда я могу
позвонить?
- Телефон за углом, сэр, - ответила она.
Закрывшись в телефонной будке, Дэвид открыл справочник.
- Кабинет мистера Флэммера, - отозвался женский голос.
- Пожалуйста, соедините меня с ним. Это говорит Дэвид Поттер.
- А, мистер Поттер. Мистера Флэммера сейчас нет, он где-то на территории,
но он просил вам передать, что в истории с оленем появилась еще
одна деталь. Когда его изловят, оленина будет подана на пикник в
Клубе Четверти Века.
- В Клубе Четверти Века? - машинально переспросил Дэвид.
- О, это великолепный клуб, мистер Поттер! Он учрежден для людей,
проработавших в компании не меньше двадцати пяти лет. Бесплатные
напитки, сигары, и притом самого лучшего качества. Там превосходно
проводят время.
...На другой стороне улицы виднелось зеленое поле, окаймленное
невысоким кустарником. С трудом продравшись сквозь колючие кусты,
Дэвид обнаружил, что стоит на площадке для бейсбола. Он перешел
ее напрямик, к трибунам, отбрасывавшим прямоугольник прохладной
тени, и уселся на траву спиной к проволочной ограде, отделявшей
территорию заводов от густого соснового леса. В нескольких метрах
от него ограду прерывали наглухо закрытые ворота.
Дэвиду хотелось посидеть хоть несколько минут, отдышаться, собраться
с мыслями. Пожалуй, он позвонит еще раз и попросят передать Флэммеру,
что неожиданно заболел что в общем-то похоже на правду.
- Вот он! - послышался возбужденный крик с другой стороны поля.
Затем донеслись ободряющие возгласы, отдаваемые кем-то приказы,
приближающийся топот десятков ног.
Олень с изогнутыми рогами вынырнул из-под трибун, завидел сидящего
Дэвида и побежал вдоль проволочной ограды к открытому месту. На
бегу он прихрамывал, на его красновато-бурой шкуре темнели полосы
сажи и смазочного масла.
- Спокойно! Не спугните его! Стрелять только в сторону леса!
За трибунами Дэвид увидел широкий полукруг, образованный стоящими
в несколько рядов людьми, медленно смыкавшийся вокруг места, возле
которого остановился олень. В переднем ряду было с десяток полисменов
компании с опущенными пистолетами; прочие вооружились палками, камнями
и лассо, наскоро сплетенными из проволоки.
Олень ступил на траву, взбрыкнул копытом и, опустив голову, повел
ветвистыми рогами в сторону толпы.
- Не двигаться! - раздался знакомый голос.
Черный лимузин компании, пробуксовав по бейсбольной площадке, приблизился
к задним рядам. Из окна высунулась голова Лу Флэммера.
- Не стреляйте, пока мы не сфотографируем его живым! - властно
скомандовал Флэммер. Он открыл дверь лимузина и вытолкнул вперед
фотографа.
Фотограф выстрелил в воздух ослепительной вспышкой. Олень беспокойно
встрепенулся и побежал по траве в сторону Дэвида. Дэвид молниеносно
скинул с замка проволочную петлю, оттянул язычок, широко распахнул
ворота. Спустя секунду белый олений хвост прощально мелькнул среди
деревьев - олень скрылся в зеленой чаще.
Воцарившуюся глубокую тишину нарушил сначала пронзительный свисток
паровоза, потом - негромкий щелчок металлического замка. Дэвид ступил
в лес, захлопнул за собой ворота. Он не оглянулся назад.
* * *